Внеклассное мероприятие по истории на тему:

«Великой Отечественной войне 1941–1945 годов посвящается. Блокада Ленинграда»

(сценарий выступления лекторской группы)

Акиньшина Ирина Витальевна, учитель истории, педагог-организатор музейной работы школьного исторического музея «Моя семья в истории страны. Век ХХ»

Статья отнесена к разделу: Преподавание истории, Внеклассная работа

Объявление

Внимание! Внимание! Внимание!

Российское правительство 27 января объявило Днем воинской славы России. В этот день в 1944 г. была снята блокада города Ленинграда (ныне Санкт-Петербурга).

Подвигу советских людей в Великой Отечественной войне против фашистских захватчиков посвящается наше выступление.

Более 60 лет отделяют нас от суровых и грозных лет войны. Но время никогда не изгладит из памяти народа Великую Отечественную войну 1941-1945 годов, самую тяжелую и жестокую из всех войн в истории нашей страны.

Была война, прошла война,
Над полем боя тишина.
Но по стране, по тишине
Идут легенды о войне.

22 июня 1941 года гитлеровские войска атаковали границы Советского Союза.

(Видеозапись на компактдиске. Антонова Т.С., Харитонов А.Л., Данилов А.А., Косулина Л.Г. История России: ХХ век. Компьютерный (мультимедиа) учебник. – М.: Клио Софт, 2000. Ч. 3. “Вероломное нападение, Начало войны”)

План ведения кампании против СССР получил название “Барбаросса”. Фашистское командование рассчитывало за 6-7 недель в русле молниеносной войны захватить нашу страну до Уральских гор.

Наступление на CCCР осуществлялось по трем основным направлениям (показать направления по карте-схеме): группа “Север” — на Ленинград, группа армий “Центр” — на Москву, группа “Юг” — должна была наступать на южном, украинском направлении.

Вторжение врага было вероломным и неожиданным для Советского Союза.

В первые три недели войны 23 советские дивизии были разгромлены полностью, 72 – более чем наполовину. Немецкие войска продвинулись на 300-600 километров в глубь советской территории. Ими были захвачены Литва, Латвия, Белоруссия, Западная Украина, Молдавия.

Одновременно с ожесточенными сражениями на центральном и южном направлениях не менее упорная борьба развернулась на Северо-западном направлении.

На дальних подступах к Ленинграду бои развернулись в первых числах июля 1941 года.

Советский народ был полон решимости отстоять Ленинград. Вокруг города создавалась система обороны, которая состояла из нескольких поясов. Десятки партизанских отрядов, организованных из добровольцев города, включились в активную борьбу в тылу. На заводах и фабриках ковалось оружие для фронта.

К концу сентября фронт на подступах к Ленинграду окончательно стабилизировался. Город был блокирован фашистскими войсками, все сухопутные коммуникации Ленинграда с центром были перерезаны. Не сумев захватить город, противник решил сломить сопротивление его защитников длительной блокадой, систематическим артиллерийским огнем и бомбардировками с воздуха.

Невиданные трудности и страдания пришлось пережить Ленинграду, его жителям и защитникам в блокадную зиму 1941-1942 года. Город был лишен запасов продовольствия и топлива, вышли из строя водопровод и канализация. Осенью 1941 года нормы продовольствия снижались пять раз. В ноябре рабочие получали по 250 грамм хлеба в день, все остальные по – 125 грамм. К началу осады из Ленинграда вывезли только небольшую часть жителей (менее 500 тыс. человек). Около 3 млн. человек не успели уехать. В осажденном городе осталось более 400 тыс. детей. Не было электричества, и почти весь город погрузился во тьму. Дома не отапливались. Воду приходилось брать из прорубей. Осажденный Ленинград оказался почти без запасов продовольствия.

Но никакие вражеские обстрелы не могли деморализовать население. В суровых фронтовых условиях город продолжал набирать силы. Ленинградцы являли собой образец не только патриотизма, но стойкости и выдержки.

Вспоминает Галина Павловна Вишневская. (Отрывок из книги “Галина”).

“Началась блокада… Всего только несколько месяцев прошло с начала войны, а город уже голодал. Все меньше и меньше продуктов стали выдавать по карточкам. 20 ноября 1941 г. рацион хлеба дошел до 125 граммов иждивенцам и 250 граммов рабочим. Крупы выдавали 300 г, масла – 100 г в месяц. Потом пришло время, когда уже не выдавали ничего, кроме хлеба. Да и эти 125 г, от которых зависела жизнь, были не хлебом, а липким черным месивом, сделанном из мучных отходов, мокрым и расплывающимся в руках. Каждый растягивал свой кусок насколько мог…

Какое-то время еще работали школы, кто был в силах, приходил. Сидели в пальто и шапках в ледяном нетопленом классе, голодные. У всех – закопченные лица; электричества уже не было, в квартирах горели коптилки – баночки с какой-то горючей жидкостью, в которые вставлялся маленький фитилек. Света она дает ничтожно мало, но коптить немилосердно, отсюда и название. И у учительницы нашей скопилась в морщинах эта копоть. Обессилевшие от голода люди постепенно стали опускаться – не мылись, покрылись вшами.

Были столовые, где за талончик на 20 г крупы давали тарелку супа. Правда, суп – одно только название, но хоть что-нибудь, все лучше, чем ничего…” (Слайд “Ленинградский хлеб”).

По безлюдным проспектам оглушительно звонко
Громыхала на дьявольской смеси трехтонка.
Леденистый брезент прикрывал ее кузов –
Драгоценные тонны замечательных грузов.
Молчаливый водитель, примерзший к баранке,
Вез на фронт концентраты, хлеба вез он буханки,
Вез он сало и масло, вез консервы и водку,
И махорку он вез, проклиная погодку.
Рядом с ним лейтенант прятал нос в рукавицу.
Был он худ. Был похож на голодную птицу.
И казалось ему, что водителя нету,
Что забрел грузовик на другую планету.
Вдруг навстречу лучам – синим, трепетным фарам –
Дом из мрака шагнул, покорежен пожаром.
А сквозь эти лучи снег летел, как сквозь сито,
Снег летел, как мука – плавно, медленно, сыто…
— Стоп! – сказал лейтенант. – Погодите водитель.
Я, — сказал лейтенант, — здешний все-таки житель. –
И шофер осадил перед домом машину,
И пронзительный ветер ворвался в кабину.
И взбежал лейтенант по знакомым ступеням.
И вошел. И сынишка прижался к коленям.
Воробьиные ребрышки… Бледные губки…
Старичок семилетний в потрепанной шубке…
— Как живешь, мальчуган? Отвечай без обмана!.. –
И достал лейтенант свой паек из кармана.
Хлеба черствый кусок дал он сыну: — Пожуй-ка, —
И шагнул он туда, где дымила “буржуйка”.
Там – поверх одеяла распухшие руки,
Там жену он увидел после долгой разлуки.
Там, боясь разрыдаться, взял за бедные плечи
И в глаза заглянул, что мерцали, как свечи.
Но не знал лейтенант семилетнего сына.
Был мальчишка в отца – настоящий мужчина!
И, когда замигал догоревший огарок,
Маме в руку вложил он отцовский подарок.
А когда лейтенант вновь садился в трехтонку:
— Приезжай! – закричал ему мальчик вдогонку.
И опять сквозь лучи снег летел, как сквозь сито,
Он летел, как мука – плавно, медленно, сыто…
Грузовик отмахал уже многие версты.
Освещали ракеты неба черного купол.
Тот же самый кусок – ненадкушенный, черствый –
Лейтенант в том же самом кармане нащупал.
Потому что жена не могла быть иною
И кусок этот снова ему положила.
Потому что была настоящей женою.
Потому что ждала. Потому что любила.
Грузовик по местам проносился горбатым,
И внимал лейтенант орудийным раскатам,
И ворчал, что глаза снегом застит слепящим,
Потому что солдатом он был настоящим. (Владимир Лифшиц. “Баллада о черством куске”)

Врагу не удалось задушить ленинградцев в тисках голодной блокады. Ленинград оставался неприступной крепостью, где каждый житель был бойцом, а фронт и тыл слились воедино.

Надвигался голод! Развивалась своеобразная ленинградская кулинария: люди научились делать пышки из горчицы, суп из дрожжей, котлеты из хрена, кисель из столярного клея. (Слайд “Возле булочной”) Хлеб – это совсем маленький кусочек… тяжелый, липкий, сырой. Хлеб содержал всякую дрянь и лишь немного муки. Почти все ленинградцы стали дистрофиками. Одни распухли и блестели, как будто покрытые лаком. Это первая степень дистрофии. Другие – высохли – вторая степень. В конце декабря хлебная пайка стала почти вдвое тяжелее – к этому времени значительная часть населения погибла. Многие от слабости падали и умирали прямо на улицах. Весной 1942 года при таянии снега на улицах и площадях нашли около 13 тысяч трупов. Власти зарегистрировали более 250 случаев людоедства, а на рынках торговали сомнительным студнем.

28 декабря 1941 года. Одиннадцатилетняя ленинградская девочка Таня Савичева сделала в этот день первую запись в своем дневнике: “Женя умерла 28 декабря в 12.00 час. утра 1941 г.” (Слайд “Дневник Тани Савичевой”). Несколько нарушая хронологию, приведем остальные записи этого потрясающего дневника, состоящего всего лишь из нескольких строк: “Бабушка умерла 25 янв. 3 ч. дня 1942 г. Лека умер 17 марта в 5 час. утра 1942. Дядя Вася умер 13 апр. 2 ч. ночь 1942. Дядя Леша 10 мая в 4 ч. дня 1942. Мама 13 мая в 7.30 утра 1942. Савичевы умерли. Умерли все».
Кто же они, Савичевы, жившие на 2-ой линии Васильевского острова в доме № 13? Женя, старшая сестра Тани, работала в конструкторском бюро на Невском машиностроительном заводе. Лека, то есть Леонид, брат Тани, работал строгальщиком на судостроительном заводе. Дядя Вася и дядя Леша, братья Таниного отца, работали в книжном магазине. Мать Тани Мария Игнатьевна и бабушка Евдокия Григорьевна домовничали.
Всю семью унесла блокада. Не выжила и Таня. Её, правда, успели вывезти из Ленинграда, но голод настолько подорвал здоровье девочки, что она умерла.
Дневник Тани Савичевой фигурировал на Нюрнбергском процессе как один из обвинительных документов против фашистских преступников.

На берегу Невы,
В музейном зданье,
Хранитсяочень скромный дневничок
Его писала
Савичева Таня.
Он каждого пришедшего влечет.
Пред ним стоят сельчане, горожане,
От старца —
До наивного мальца.
И письменная сущность содержанья
Ошеломляет
Души и сердца.
Это — всем живущим в назиданье,
Чтобы каждый в суть явлений вник, —
Время
Возвышает
Образ Тани
И ее доподлинный дневник.
Над любыми в мире дневниками
Он восходит, как звезда, с руки.
И гласят о жизненном накале
Сорок две святых его строки.
В каждом слове — емкость телеграммы,
Глубь подтекста,
Ключ к людской судьбе,
Свет души, простой и многогранной,
И почти молчанье о себе…
Это смертный приговор убийцам
В тишине Нюрнбергского суда.
Это — боль, которая клубится.
Это — сердце, что летит сюда…
Время удлиняет расстоянья
Между всеми нами  и тобой.
Встань пред миром,
Савичева Таня,
Со своей
Немыслимой судьбой!
Пусть из поколенья в поколенье
Эстафетно
Шествует она,
Пусть живет, не ведая старенья,
И гласит
Про наши времена! (Сергей Смирнов. Из поэмы “Дневник и сердце”)

Надо отметить, что предпринимались все возможные меры, чтобы облегчить положение ленинградцев, сократить число неминуемых жертв. По льду Ладожского озера была проложена автомобильная дорога, названная “дорогой жизни”. Она позволила подвозить боеприпасы, продукты, вывозить больных из блокадного города. За 102 дня работы ледовой трассы по ней было доставлено в Ленинград более 200 т грузов. Работа ледовой трассы сделала возможным уже с 25 декабря повысить нормы выдачи хлеба рабочим на 100 г, служащим, инвалидам и детям — на 75 г в сутки.

По дну озера был проложен энергетический кабель, а также трубопровод, снабжавший Ленинград горючим. Хлеб доставляли теперь не только по воздуху, но и по ледовой дороге через Ладожское озеро. Грузовики шли по льду под постоянными бомбежками, поэтому этот путь прозвали “Дорогой смерти”. (На фоне музыки показ слайдов о “Дороге жизни”).

Страшный путь!
На тридцатой, последней версте
Ничего не сулит хорошего…
Под моими ногами устало хрустеть
Ледяное ломкое крошево.

Страшный путь!
Ты в блокаду меня ведешь,
Только небо с тобой, над тобой высоко.
И нет на тебе  никаких одежд:
Гол как сокол.

Страшный путь!
Ты на пятой своей версте
Потерял для меня конец,
И ветер устал над тобой свистеть,
И устал грохотать свинец…
Почему не проходит над Ладогой мост?!

Нам подошвы невмочь ото льда отрывать.
Сумасшедшие мысли буравят мозг:
Почему на льду не растет трава?!

Самый страшный путь из моих путей!
На двадцатой версте как я мог идти!
Шли навстречу из города  сотни детей…
Сотни детей!
Замерзали в пути…

Одинокие дети на взорванном льду, —
Эту теплую смерть распознать не могли они сами, —
И смотрели на падающую звезду
Непонимающими глазами.

Мне в атаках не надобно слова «вперед»,
Под каким бы нам ни бывать огнем  —
У меня в зрачках черный ладожский лед
Ленинградские дети лежат на нем.

(Александр Межиров. “Ладожский лед”)

В осажденном Ленинграде Дмитрием Шостаковичем была создана Седьмая симфония, получившая название “Ленинградская”. (Слайд “Седьмая симфония Шостаковича”)

Я помню блеск немеркнущих свечей
И тонкие, белей, чем изваянья,
Торжественные лица скрипачей,
Чуть согнутые плечи дирижера,
Взмах палочки — и вот уже поют
Все инструменты о тебе, мой город,
Все рупора Симфонию твою… (Из поэмы Л. Поповой «Седьмая симфония»)

9 августа 1942 года шел 355-й день блокады. Большой зал Ленинградской филармонии не вместил всех желающих послушать Седьмую симфонию Дмитрия Шостаковича, впервые исполняемую в городе на Неве. Дирижировал К.И. Элиасберг.

Николай Тихонов записал в своем дневнике: “…Симфонию Шостаковича… с трепетом и восторгом исполняли ленинградские музыканты в зале Филармонии. Ее играли не так, может быть, грандиозно, как в Москве или Нью-Йорке, но в ленинградском исполнении было свое — ленинградское, то, что сливало музыкальную бурю с боевой бурей, носящейся над городом. Она родилась в этом городе, и, может быть, только в нем она и могла родиться. В этом ее особая сила”.

Блокада Ленинграда была прорвана в 1943 году. И все же город еще оставался прифронтовым. Враг стоял у его стен. Фашистская авиация совершала систематические налеты на город, тяжелые орудия обстреливали его жилые кварталы.

В начале 1944 года шли непрерывные бои на ленинградском направлении. Это потребовало огромного напряжения физических и моральных сил воинов. К тому же стояла плохая погода. Оттепели, туманы, метели крайне осложняли боевые действия. Наступавшие войска двигались через леса, по разбитым, раскисшим дорогам, болотам. Важнейшим результатом наступления было полное освобождение Ленинграда от блокады. (Видеоматериал о блокаде Ленинграда)

Подвиг защитников Ленинграда затмил древние мифы и исторические были о выдержке, стойкости и героизме осажденных врагом городов. Ленинградцы показали себя истинными патриотами. Они несли огромные жертвы, но ни минуты не сомневались в победе. В суровые дни блокады умерло от голода более 600 тыс. человек. Многие из них похоронены на Пискаревском кладбище, (Слайд “Пискаревское кладбище”) где к 15-летней годовщине Победы советского народа над фашистской Германией – 9 мая 1960 года был торжественно открыт мемориал. За фигурой Родины-матери на гранитной стене – строки Ольги Берггольц:

Здесь лежат ленинградцы.
Здесь горожане — мужчины, женщины, дети.
Рядом с ними солдаты-красноармейцы.
Всею жизнью своею
Они защищали тебя, Ленинград,
Колыбель революции.
Их имен благородных мы здесь перечислить не сможем,
Так их много под вечной охраной гранита,
Но знай, внимающий этим камням,
Никто не забыт и ничто не забыто.
.  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .   .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .   .  .  .  .
Так пусть же пред жизнью бессмертною вашей
На этом печально-торжественном поле
Вечно склоняет знамена народ благодарный,
Родина-мать и город-герой Ленинград.

Битва за Ленинград закончилась. В течение 900 дней ленинградцы и советские воины при поддержке и помощи всей страны в боях и упорном труде отстаивали город. Ни голод и холод, ни авиационные бомбардировки и артиллерийские обстрелы не сломили славных защитников города. Родина высоко оценила заслуги города-героя. 26 января 1945 года он был награжден орденом Ленина. Более 930 тыс. человек удостоились медали “За оборону Ленинграда”.

Мне кажется:
Когда гремит салют,
Погибшие блокадники встают.
Они к Неве
По улицам идут,
Как все живые,
Только не поют.
Не потому,
Что с нами не хотят,
А потому, что мертвые
Молчат.
Мы их не слышим,
Мы не видим их,
Но мертвые всегда
Среди живых.
Идут и смотрят,
Будто ждут ответ:
Ты этой жизни
Стоишь или нет?

Прошу всех встать и почтить помять погибших во время Великой Отечественной войны 1941-1945 годов. (Минута молчания).